Одним из самых видных портретистов начала XIX в. был Орест Адамович Кипренский. Он закончил Академию Художеств в 1803 году, где изучал историческую живопись под руководством Г. И. Угрюмова и Г. Ф. Дуаена.

Однако самое значительное, что он создал – это портреты 1816 – 1823 годов, когда находился в Италии. По возвращению на родину, он был принят довольно холодно, и в 1828 году, гонимый создавшейся вокруг него атмосферой недоброжелательства, вновь уехал в Италию.

Особенно плодотворными для художника были годы обучения в Академии и работа в Петербурге, Москве и Твери. Произведения этого периода характеризуют его как романтика. Если пространственная композиция портретов этих лет традиционна и нейтральна, то в цвете чувствуется свойственное романтизму стремление к динамике: контрасты светлого и темного фона, энергичная светотеневая лепка формы, эффектные сочетания синего, красного, белого в одежде.

Созданный Кипренским портрет его приемного отца Адама Швальбе типичен для романизма интересом к сильной личности, к живописным приемам западноевропейского портрета XVII века.

Характерно и обращение Кипренского к автопортрету. К числу наиболее удачных из его работ в этом жанре принадлежат «Автопортрет с кистями за ухом» и написанный значительно позже «Автопортрет» для галереи Уффици во Флоренции. Первый из них отличается густой живописью, смелой лепкой формы, звучностью светового эффекта. Скользящий луч света очерчивает упругие линии скул и полных губ юноши; все дышит энергией. Во втором создан образ художника как существа, наделенного необычной силой чувства и яркостью воображении. Трепещущее жизнью лицо, пытливый, как бы вопрошающий взгляд, беспокойное движение нервных пальцев, перебирающих воротник – все свидетельствует о внутреннем кипении эмоций.

Одна из лучших работ Кипренского этого периода и одновременно один из самых ярких портретов в русской живописи начала века – портрет Евграфа Давыдова.

В портрете мальчика Челищева перед нами изображение ребёнка, то есть человеческого существа на пороге его жизни. Круглое, ещё не оформившееся личико мальчика с яркими, по-детски пухлыми губами дано в напряженном цветовом контрасте с темными прядями разметавшихся волос, с глубокой темнотой фона. Большие карие глаза кажутся почти чёрными на белом лице. Эти контрасты усиленные звучным сочетанием цветов одежде мальчика, вносят в портрет ноту романтической взволнованности, заставляет зрителя насторожиться, пристальнее вглядеться в юное существо. Перед нами в полном смысле слова момент становления личности: духовный мир человека дан в его развитии, что характерно для романтизма. Это один из самых ранних в русском искусстве подлинно детский портрет, передающий специфику детского возраста.

Свойственное романтизму понимание человеческой личности как чего-то индивидуального, отмеченного печатью «неподражательной странности», встречаем мы и в женских портретах Кипренского.

Женщиной незаурядной, наделенной необычным душевным складом, с оттенком какой-то внутренней неудовлетворенности представляется зрителю Е. П. Растопчина. Несколько пассивной в своей мягкой, женственной мечтательности рисуется Д. Н. Хвостова. Программой элегического романтизма выглядит портрет Е. С. Авдулиной с его своеобразной «поэзией увядания», выраженной в плавных, никнущих линиях складок одежды, в чуть печальном изломе бровей, в одиноком опадающем цветке белого гиацинта на фоне сумеречного серого неба.

В автопортрете Кипренский исходит из романтической концепции портрета-исповеди. Однако если ранние автопортреты мастера несли на себе отпечаток зависимости от некоего «заданного» романтического идеала творчески одаренной личности, то здесь, напротив, более отчетливо стремление утвердить её индивидуальность, «несхожесть», которое было заложено в романтическом методе. Художник не скрывает в своем облике следов житейской усталости.

Отекшие веки, складки вокруг рта придают его полуулыбке что-то печальное и робкое. Вместо сочных цветовых и светотеневых эффектов его более ранних работ перед нами – отсутствие резких теней, сдержанная живописная гамма, приближающаяся к эффектам рассеянного дневного освещения. Романтическая героизация личности уступает место более трезвой оценке человека.

Однако основная масса рисунков Кипренского более специфична с точки зрения её графических особенностей. Для рисунков типичен выразительный штрих бархатисто-черного итальянского карандаша, то мягкий, сочный, плавный, переходящий в пятно. То более тонкий, почти колкий, порой допускающий четкую, быструю штриховку в фоне.

Кипренский достигает точного состояния портретируемого, особенностей его натуры, его мироощущения. В изображении Н. В. Кочубей он передает живое непосредственное душевное движение подростка. В портрете А. Н. Оленина – рассеянную задумчивость. В рисунке, изображающем Е. Чаплица – мягкую сосредоточенность на какой-то мысли или при чтении книги. В наброске, представляющем А. П. Мордвинова – сумрачное равнодушие глубоко усталого или больного человека. Последний портрет – блестящий пример импульсивного, быстрого портретного наброска Кипренского, где образ раскрывается в порывистых – то тонких, то широких – штрихах.

Такова «Калмычка Баяуста», построенная на сочном, теплом тоне красной пастели. Таков портрет француженки Вилло, гувернантки в семье Томиловых. Но во всех портретах работы О. Кипренского перед нами встают живые люди с их печалями и радостями.

Знаменитый русский живописей Орест Адамович Кипренский был побочным сыном бригадира А. С. Дьяконова. Он родился в 1785 г. в Ораниенбаумском уезде, воспитывался в семье дворового человека Дьяконова – Адама Карловича Швальбе, крещен был в Копорье, отчего получил прозвище Копорского, которое позднее было изменено в фамилию Кипренский. Когда в пятилетнем Кипренском были замечены художественные способности, Дьяконов дал отпускную и определил мальчика в воспитательное отделение академии художеств.

Орест Кипренский прошел академический курс – под руководством профессора Угрюмова и преподававшего там французского художника Дойена – и приобрёл серьезный рисунок и основы живописной техники. В 1803 г., окончив академию, Кипренский остался при ней работать. Он писал картину на золотую медаль, изучал голландцев и фламандцев в Эрмитаже. В картине «Дмитрий Донской» (1805) в позах, движении и колорите отразилось то, что Кипренский вынес из академии, но к этому он от себя прибавил романтическую нотку.

Орест Адамович Кипренский. Дмитрий Донской на Куликовом поле, 1805

В портрете Адама Швальбе (1804) сказалась натура Кипренского, чуткая к колориту, и результаты его изучения старых мастеров Эрмитажа. Портрет был написан колоритно и такой широкой и мастерской кистью, что позднее даже знатоки были склонны приписывать исполнение его Рубенсу и Ван-Дейку .

Орест Кипренский. Портрет А. Швальбе, 1804

В 1805 г. Орест Адамович Кипренский получил золотую медаль и право поездки за границу. Но тотчас воспользоваться этим правом Кипренскому не пришлось ввиду военного времени. Кипренский остался в России, жил в Москве, Твери, Петербург и Царском Селе. Он много работал с натуры и продолжал совершенствоваться. Особенно пятилетие с 1809 по 1815 г. отмечено расцветом таланта Ореста Кипренского. В это время он написал ряд портретов, из которых чрезвычайно хороши портрет принца Гольштейн-Ольденбургского, Евграфа Давыдова, графа Ф. Ростопчина, графини Е. Ростопчиной, Хвостовых. Все они написаны красочно и сильно. Наряду с живописью Кипренский увлекался рисунком и нарисовал превосходные портреты Кваренги, Дмитревского, Батюшкова , Краснова, Жуковского , Вяземского , целую галерею портретов военных, изображал купцов, крестьян и крестьянок.

Орест Кипренский. Портрет лейб-гусарского полковника Евграфа Давыдова, 1809

Когда наступил мир, в 1816 г. Кипренский уехал за границу. Эта поездка мало дала для дальнейшего развития Кипренского. В Италии Орест Кипренский подпал под влияние разнородных течений. Его восхищали Рафаэль и Леонардо , и отзвуки восторгов Кипренского отразились на его «Цыганке с веткой мирта в руке». В общении с Торвальдсеном и Камучини он проникся господствовавшим в их кругах увлечением античными сюжетами и скомпоновал «Анакреонову гробницу» с вакханкой и сатиром, пляшущими под свирель молодого фавна. Под впечатлением окружавшей его действительности, Кипренский писал «Девочку с цветами», «Цыганку в венке», «Садовника», трактуя в стиле безразличных болонцев, доводя тщательность письма до излишней сухости и вялости.

Орест Адамович Кипренский. Девочка в маковом венке с гвоздикой в руке (Мариучча?), 1819

Колорит у Кипренского стал слащавым, композиция, движения и тоны стали малоинтересны. Только в портретах по-прежнему вспыхивал по временам талант Кипренского. Широкою сочною кистью он изобразил мечтательного князя А. М. Голицына, смело набросал собственный портрет для Уффици, сделал карандашом поэтичный нежный портрет кн. Щербатовой.

Несмотря на зрелый возраст, Орест Кипренский как в искусстве, так и в жизни оказался неустойчивым. Жизнь его была беспорядочна, полна увлечений, и дело дошло до того, что Кипренскому было небезопасно оставаться в Италии в виду возбуждения, поднявшегося против него среди населения. Кипренский отправился в Париж и в 1823 г. вернулся в Петербург.

В России Кипренский снова был увлечен работой и снова стал тяготеть к натуре. Под влиянием исканий новой школы Венецианова, он начал вводить в портреты обстановку. Молодого кавалергарда гр. Д. Н. Шереметева он изобразил на фоне длинного ряда комнат, старика Шишкова в кресле. В это время манера Кипренского изменилась: краски он стал класть ровно, верно, контура проводить сухо и резко. Прежней сочности и силы не видно в портретах Рюминой, А. С. Пушкина , Н. С. Семёновой в виде Сивиллы Дельфийской.

Орест Кипренский. Портрет А. С. Пушкина, 1827

В 1828 г. Орест Адамович Кипренский снова покинул Россию. Его потянуло в Рим: маленькая Мариучча, девочка, к которой он привязался во время первого пребывания в Риме, и которую отдал на воспитание, теперь выросла, и Кипренский женился на ней, перейдя в католичество. Женитьба не изменила Кипренского. По-прежнему слабый и неустойчивый, он вел невоздержную жизнь, предавался страсти к вину. Через три месяца после свадьбы, Кипренский умер от горячки в 1836 г.

Орест Адамович Кипренский. Автопортрет с рейсфедером в руке, 1828

Орест Кипренский в душе был романтиком: его называют «русским Жерико ». Его пейзажи и портреты полны чувства. Он не любил спокойствия, тишины. Ему нравились мрачно облачное небо, пронизанное молнией, гнущий деревья ветер, плещущие волны. В лицах Кипренскому были дороги тихая грусть и вдохновение. Своею настроенностью он шел часто вразрез с основным академическим направлением и для большинства современников не казался значительной величиной.

Орест Кипренский. Портрет Зинаиды Волконской, 1829

Ближайшими потомками Кипренский был почти забыт, и только в начале XX века отдали ему должную дань. Вспомнили, что он «первый ввел в известность в Европе имя русского художника», получив приглашение написать свой портрет для Уффици, признали в нем крупное дарование, увидели в нём пионера русского романтизма и живописца, давшего во время господства мертвенного надуманного академизма образцы горячих красок и непосредственного чувства.

Орест Кипренский. Неаполитанская девочка с плодами, 1831

Литература об Оресте Кипренском

Барон Н. Врангель, «Кипренский» («Старые годы», 1908, № 7 – 9)

Барон Н. Врангель, «Орест Адамович Кипренский в частных собраниях» (1911)

Русский художник Орест Кипренский, картины которого будоражили российскую общественность всю первую половину 19-го века, родился в 24 марта 1782 года в усадьбе небогатого помещика Ораниенбаумского уезда А. Дьяконова. Мать - крепостная Анна Гаврилова - родила Отцовство приписывают самому помещику, который не гнушался общением со своими крепостными девками. Год спустя после рождения будущего художника Дьяконов дал ему имя Орест и хоть не признал сыном, но всячески опекал мальчика, дал ему вольную и позаботился о будущем. А чтобы у Ореста было отчество, помещик выдал его мать замуж за своего дворового мужика Адама Швальбе.

Первые шаги

В возрасте шести лет рано проявивший свои способности Орест был отдан в обучение в училище при Академии художеств Петербурга. В дальнейшем всему он был обязан своему природному дарованию. Академию Кипренский окончил в 1803 году и продолжил изучать искусство живописи под руководством известного русского художника Г.И. Угрюмова.

Последующие несколько лет Орест Адамович Кипренский провел в тяжелых условиях, жил фактически в казарме, подвергался унижениям, его муштровали, ограничивали свободу. Но как ни странно, лишения и бытовая неустроенность не отняли у художника желания заниматься искусством, наоборот, нелегкая судьба стала стимулом для дальнейшего творческого развития. Друзья прозвали молодого Кипренского "сумасбродным Орестом". Художник постоянно носил с собой альбом с рисунками, которые он создавал буквально на ходу.

Неуверенность

Орест Кипренский, картины которого однозначно представляли собой новое слово в живописи, старался не выделяться из общего числа мастеров кисти. Он считал свои работы достаточно посредственными, чтобы выставлять их напоказ. Однако постепенно друзьям Кипренского удалось убедить его в неординарности полотен, которые он писал очень быстро, что называется на одном дыхании.

Признание

В конце концов Кипренский, картины которого уже обсуждались тайно и явно в Москве, решился на демонстрацию полотен и "Портрет отца Адама Швальбе". Немного позже художник получает большую за полотно "Князь Донской после Куликовской битвы". После этого Орест Кипренский, картины которого были признаны и получили высокую оценку, стал участвовать в оформлении Казанского собора Однако этот вид творчества не стал для художника возможностью полной реализации своего таланта, и он решил обратиться к

Орест Адамович Кипренский быстро выдвинулся на передний план как всесторонне одаренный живописец. Портреты, написанные им, поражали новизной и точностью изображения. Художнику каким-то непостижимым образом удавалось ухватить самую суть и уже не упускать ее до конца работы. Одной из самых значительных работ Кипренского является портрет, на котором изображен Александр Сергеевич Пушкин. Картина Кипренского, посвященная светочу русской поэзии, была написана в 1827 году. До создания этого шедевра Орест Адамович успел написать еще 59 портретов, на двух из которых изображены во весь рост полковник Е.В. Давыдов и граф Д.Н. Шереметев. Остальные писались в полроста.

Орест Кипренский, картины которого уверенно завоевывали Петербург и Москву, в одночасье становится выдающимся художником своего времени. За несколько портретов, написанных в 1811-1813 годах, живописец получил звание академика живописи.

Реноме

Однако в судьбе художника не все было так гладко и безмятежно, его одолевали амбиции. Портреты Орест Адамович писал в основном для заработка, а своим призванием он считал и постоянно порывался создать какое-либо монументальное полотно, отражающее великие события из прошлого русского народа.

Тем не менее художник продолжал творить в доступном ему жанре и стал первым русским живописцем, который получил заказ на создание автопортрета для известной своим собранием изображений лучших художников с мировым именем. Будучи столь известным, художник Кипренский, картины которого по мере появления становились предметом вожделения для многих коллекционеров мира, вдруг оказался в опале.

Римские неприятности

В то время Орест Адамович находился в русской колонии в Риме, где посланником от российского государства был назначен некто А. Италинский, очень далекий от искусства и в общем-то достаточно невежественный человек. К художникам наместник относился непочтительно, считая их бездельниками. Кто-то распространил слух о преступных намерениях Кипренского, о его связях с итальянскими карбонариями. В результате наветов и заведомо ложных обвинений Орест Адамович вынужден был покинуть Италию.

Успех во Франции

Вернувшись на родину, Кипренский недолго пробыл в Петербурге и вскоре уехал в Париж, где его работы произвели фурор на весенней выставке 1822 года. Тогда у всех на слуху был русский художникКипренский. Картины, описание которых во всех подробностях было напечатано в специальных справочниках, перевозились из одного французского города в другой, и повсюду они имели ошеломительный успех.

Несмотря на очевидный успех своей портретной живописи, художник продолжает попытки создать историческое полотно, но результатом этих попыток становятся картины, напоминающие пейзаж с Везувием или непроработанный сюжет какой-либо батальной сцены из прошлого. В конце концов к Кипренскому пришла усталость, и он на какое-то время ушел в себя и забросил работу. Ситуация усугубилась тем, что появился талантливый Карл Брюллов, и внимание публики переключилось на него.

Финансовые проблемы

Орест Адамович уже получал меньше заказов и стал нуждаться в деньгах. К тому же как раз в то время художник надумал жениться, а это, как известно, - дорогое удовольствие. Однако вскоре судьба повернулась к Кипренскому лицом, он удачно продал несколько картин, сумел расплатиться с кредиторами, и жизнь для него вновь обрела смысл.

Кончина

Для того чтобы жениться на своей избраннице, художник принял католическую веру. Молодые тихо обвенчались в небольшой церквушке, а спустя некоторое время Орест Адамович Кипренский простудился и умер от воспаления легких. Это произошло 5 октября 1836 года. Спустя четыре месяца у вдовы Кипренского родилась дочь, которую назвали Клотильдой. Ее след потерялся во времени.

Немногочисленные друзья художника вскладчину установили на его могиле скромный памятник. Ни в одной газете на было сообщения о кончине живописца, благодаря которому Европа узнала, что в России есть великое искусство и великие художники.

Кипренский Орест Адамович (1782- 1836), художник.

Внебрачный сын крепостной крестьянки, получивший в младенчестве вольную. Обучался в Воспитательном училище при петербургской Академии художеств (1788-1797 гг.), а затем в классе исторической живописи Академии (1797- 1803 гг.), где был оставлен для выполнения работы на соискание золотой медали. В 1806 г. за картину «Дмитрий Донской по одержании победы над Мамаем» Кипренский получил эту награду.

Всё творчество Кипренского связано с жанром портрета. Как представитель эпохи романтизма, он явился обновителем традиций русского портретного искусства. Его работы утверждают ценность личности, отражают эмоциональный мир человека.

В 1809-1812 гг. художник жил и работал в Москве и Твери, затем, став академиком Академии художеств (1812 г.), приехал в Петербург. Здесь он создавал портреты участников Отечественной войны 1812 г. и представителей русской культуры, рисовал женщин, детей.

В 1816 г. уехал за границу: посетил Италию, Швейцарию, Францию и Германию. С успехом участвовал в выставках в Риме и Париже.

В 1823 г. Кипренский вернулся в Петербург. Он делает портреты своих видных современников (В. А. Жуковский, П. А. Вяземский, С. С. Уваров и др.). На экспозициях Академии художеств 1824 и 1827 гг. его полотнам отводились отдельные залы.

Кипренский был также виртуозным рисовальщиком, создавшим (преимущественно в технике итальянского карандаша и пастели) образцы графического мастерства, зачастую превосходящие открытой, волнующе легкой своей эмоциональностью его живописные портреты. Это и бытовые типажи («Слепой музыкант», 1809, Русский музей; «Калмычка Баяуста», 1813, Третьяковская галерея), и знаменитая серия карандашных портретов участников Отечественной войны 1812 года (рисунки с изображением Е. И. Чаплица, А. Р. Томилова, П. А. Оленина, рисунок с поэтом Батюшковым); героическое начало здесь приобретает задушевный оттенок.

Большое число набросков и текстовые свидетельства показывают, что художник весь свой зрелый период тяготел к созданию большой (по его собственным словам из письма А. Н. Оленину 1834), «эффектной, или, по-русски сказать, ударистой и волшебной картины», где в аллегорической форме были бы изображены итоги европейской истории, равно как и предназначение России. «Читатели газет в Неаполе» (1831, Третьяковская галерея) - по виду просто групповой портрет - на деле есть скрытно-символический отклик на революционные события в Европе.

Однако наиболее честолюбивые из живописных аллегорий Кипренского остались неосуществленными, либо пропали (подобно «Анакреоновой гробнице», завершенной в 1821). Эти романтические поиски, однако, получили масштабное продолжение в творчестве К. П. Брюллова и А. А. Иванова.

Орест Адамович Кипренский (1782-1836) Не все ясно в судьбе этого замечательного художника. Исследователи до сих пор распутывают тугой узел из правды и вымысла, романтических историй и клеветы, различных толкований творческого метода художника, который сплелся вокруг его личности. Но загадочного в судьбе живописца, пожалуй, нет.

Мать - Анна Гаврилова-крепостная небогатого ораниенбаумского помещика А.С.Дьяконова, была выдана замуж за его дворового человека Адама Швальбе через год после рождения у нее сына. Долгое время историки считали, что мальчик родился в 1783 году, но это оказалось датой усыновления. Имя Ореста - персонажа «Илиады», олицетворяющее сыновнюю верность отцу и мужскую дружбу, дал ребенку Дьяконов, не чуждый модным в ту пору веяниям классицизма.
Этими же причинами объясняется и вымышленная фамилия Кипренский - от греческой богини любви Киприды (Афродита). (Впрочем, есть более прозаическая версия происхождения фамилии - по названию древней русской крепости и местности в Ораниенбаумскoм уезде - Капорье.)

Следует отдать должное помещику, которого исследователи считают отцом художника,- ои позаботился о будущем Ореста. Дьяконов дал мальчику вольную и отдал шестилетнего Ореста, видимо рано проявившего свои способности, в Воспитательное училище при Академии художеств. Но это был, так сказать, перваначальный толчок. Всем дальнейшим Кипренский обязан своему дарованию.
Обучение в Воспитательном училище, затем и в Академии художеств, которую он окончил в 1803 году по классу исторической живописи, заняло 15 лет. Юный Кипренский был учеником известного русского живописца и портретиста Г. И. Угрюмова. Это предопределило и творческую судьбу художника.

Удивительно, что полуказарменное существование, постоянная муштра и рутина не только не подавили жажды самостоятельности, пылкости воображения, искренности и непосредственности всех движений души будущего художника, а как бы даже стимулировали их. Уже в первые годы после окончания Академии в кругу друзей Кипренского не называли иначе, как «сумасбродный Орест», «пылкий Орест». Его альбомы, с которыми он никогда не расстается, свидетельствуют, что душа его открыта всем впечатлениям бытия. Друзья рассказывают, что он не знает меры ни в увлечениях, ни в работе. Впрочем, сам-то он не разделяет свою жизнь на работу и увлечения, потому что хочет писать только то, что захватывает его целиком.

Он создает большое полотно «Дмитрий Донской на Куликовом поле», за которое Совет Академии художеств присудил ему Большую золотую медаль, участвует в оформлении Казанского собора.
Но, по-видимому, без особого энтузиазма. Его больше всего влечет к себе человеческое лицо. Он испытывает соверешенно особое вдохновение, пытаясь проникнуть в тайну чужой жизни.

Ранним, но одним из лучших считается портрет отчима - Адама Швальбе (1804), По-рембрандтовски сочно изображен умудренный жизнью, суровый, властный старик. Но хотя Кипренский и дорожит портретом отца, работать в этой манере он больше не стремится.

В искусстве начала века был повышенный интерес к «сложному миру человеческой души». На смену классицизму во всех странах Европы приходит романтизм, который воспевает не идеальных героев, а реальных людей, но в особые возвышенные моменты жизни. Беспощадная действительность заставляла искать светлую мечту, красивую надежду.

Новые задачи требовали новых художественных форм. В противоположность классицизму, где главными были рисунок и контур, а цвет и освещение играли второстепенную роль, появились сложная игра светотени, резкие блики, звучные цветовые эффекты. Уже в раннем «Автопортрете с кистями за ухом» (около 1808 г.) главным было передать напряжеиное состояние мастера в процессе работы. Блестят белки глаз, плотно сжат рот, яркие пятна света на очень темном лице - все необычно и ново!
Почти одновременно написан второй «Автопортрет в розовом шейном платке» (1809), где все трактоваио иначе. Если в первом молодой художник более интимен, прост, «наедине с собой», то в подчеркнутой романтичности облика второго портрета, скорее, раскрывается дух времени, возвышенность и артистизм поэта, музыканта, художника вообще, а не конкретной личности. Современников поражало стремление и умение Кипренского придать каждому портрету «что-то особенное».

Oказавшись в Москве в феврале 1809 года, Кипренский увлеченно изучает сокровища московских коллекций, знакомится со многими выдающимися людьми, начинает создавать свою нескончаемую вереницу великолепных портретов.
В парном портрете Е. П. Растопчиной и Ф. В. Растопчина, одухотворенный женский образ резко контрастирует с подчеркнуто приземленным изображением тучного барина - генерал-губернатора Москвы.

Кипренский вырабатывает свой стиль, когда четкая индивидуальность конкретной личности сочетается с типическими чертами эпохи - «приметами времени». Поэтому даже в детском портрете Челищева, которого постоянно сравнивают с Петей Ростовым, ощущается напряженность предвоенной поры. Но особенно ярко обобщенный образ героя своего времени выражен в облике гусара Давыдова (1809).

Одновременно с этой работой Кипренский исполняет большие карандашные портреты отца Дениса и Евдокима - генерала Василия Денисовича в домашнем халате. За несколько портретов, в том числе гусара Давыдова, Кипренский, по возвращении в Петербург в 1812 году, получил звание академика.

Экспансивный, темпераментный Кипренский умел, как ни странно, терпеливо изучать модель, работать только с натуры, что требовало многочисленных и продолжительных сеансов. Поэтому во время войны 1812 года художник работает только в графике, используя быстрый карандаш с добавлением мела, акварели, пастели.
Карандашный портрет, как самостоятельный вид искусства, а не подготовительный рисунок к работе маслом, зародился в начале XIX века. Кипренский, как никто другой, используя эти средства, сумел создать галерею удивительно жизненных образов участников войны, офицеров, генералов, ополченцев. Главное в них - естественность поз, высокая интеллектуальность лиц.

Особую ценность представляют портреты лицейского товарища Пушкина - А.П.Бакунина, мецената и коллекционера А.Р.Томилова в форме ополченца, Н.М.Муравьева - будущего декабриста, поэтa К.Н.Батюшкова и других. Если вспомнить, что фотографии в то время не существовало, становится ясна историческая ценность этих рисунков.

Отечественная война оказала большое влияние на литературу и искусство. Даже в Академии художеств вместо мифов стали разрабатывать темы из отечественной истории. Об интересе к родной природе и народному типажу у Кипренского говорят зарисовки слепого музыканта, крестьянских мальчишек, калмычки Баяусты.

Вернувшись после войны к живописным работам, художник создает парные портреты Хвостовых, разных общественных деятелей, писателей. Батюшков в «Сыне отечества» называл Кипренского «любимым живописцем нашей публики… свежесть, согласие и живость красок, все доказывает его очарование, ум и вкус».

На судьбе Кипренского роковым образом сказалось заблуждение, которое он питал относительно своего творчества. Этот замечательный, прирожденный портретист занимался портретной живописью в основном для заработка, а подлинным своим призванием считал историческую живопись и все время порывался писать значительные сюжетные произведения, которые должны были обессмертить его.

Совет Академии художеств присудил Кипренскому, за картину «Дмитрий Донской на Куликовом поле», Большую золотую медаль, которая давала право на пенсионерскую поездку за границу. Но отъезд был отложен из-за наполеоновских войн в Европе. В 1816 году, едва в Европе наступил мир, пользуясь своим правом на заграничное пенсионерство, в возрасте 34 лет, Кипренский отправился в Италию с твердым намерением создать наконец большую картину. Добирался он через Германию и Швейцарию, где за ряд работ избирается членом Женевского художественного общества.

Сначала он избрал сюжет «Аполлон, поражающий Пифона» - аллегорию победы Александра I над Наполеоном, но к работе толком не приступил; потом написал «Анакреонову гробницу» и без всякого успеха показал ее на выставке в Риме.
Портреты, и среди них такие жемчужины, как портреты С. С. Щербатовой (1819) и А. М. Голицына (ок. 1819), по-прежнему получались у него несравненно лучше; они-то и продолжали приносить ему признание.

Картины. выставлялись в Неаполе, Риме, Париже и везде вызывали восторги.
«Кипренский делает честь России»,- писал в Петербург Батюшков, который был дипломатическим представителем в Риме.

Кипренский был первым русским, которому заказали создать автопортрет для галереи Уффици во Флоренции, где были собраны изображения лучших художников мира.

Находясь в зените славы, художник из-за своего независимого характера, столкновений с человеком, который надзирал за русской колонией, оказался в опале.
Русским посланником в Риме был, в то время А.Я.Италинский, относившийся к молодым мастерам недоброжелательно и даже несколько злобно. Он учредил над пенсионерами тайное наблюдение и верил всем наветам доносчиков.
Родилась зловещая сплетня об убийстве Кипренским своей натурщицы, eго обвинили в связи с итальянскими карбонариями, боровшимися против австрийского господства и т.п.
Его затянувшееся пенсионерство (дважды продленное) наконец завершилось, и в начале 1822 г. художнику пришлось покинуть Италию.

Возвращаясь на родину после пятилетнего пребывания в Италии (1816 - 1822), Кипренский провел около шестнадцати месяцев в Париже. Это один из наименее исследованных периодов его жизни. Между тем существуют документальные материалы, не только освещающие пребывание Кипренского во Франции, но и свидетельствующие о впечатлении, произведенном на него «кипящим Парижем» - по выражению Пушкина.

Художник приехал туда в начале апреля 1822 года, это можно заключить из письма, отправленного из Парижа его другом, архитектором Ф. Ф. Эльсоном. В другом письме того же Эльсона - от 18 августа 1822 года - говорится об успехе, которым пользовались работы Кипренского на парижской выставке.

И ешё: «… Он здесь рисует карандашом портреты очень хорошо; сделал он Ростопчина, Орлова, Гурьева, вы ведь знаете, как он искусно карандашом владеет».

Сохранились и письма самого Кипренского:
«В Париже очень весело жить тем, кои совсем не разумеют изящных художеств, а только любят девок, поваров и театры, да еще совсем ничем не занимаются, кроме туалета»

«Я бы лучше выбрал 12 тысяч доходу годового жить в Риме, нежели два миллиона жалованья, чтобы жить в Париже». И все же отмечает: «Нельзя себе представить, сколько живописцев в Париже, и все почти заняты. Работы заказывают им не иностранцы, а свои».

За шестнадцать месяцев пребывания во Франции (1822 - 1823) Кипренский, несомненно, исполнил ряд произведений, из которых некоторые могли там остаться и нам до сих пор неизвестны. Но одна его работа, входящая в золотой фонд его творчества была написана в Париже,- это портрет Екатерины Сергеевны Авдулиной.

Домой он добирался долго, по пути задержался в Мариенбаде, где общался с И.-В. Гёте и дважды рисовал его.
В Петербурге, куда Кипренский добрался лишь к лету 1823 г., его встретили неожиданно холодно.

Не последнюю роль в том сыграли распространяемые недоброжелателями (а он их умел наживать) слухи о двух историях, омрачивших конец его пребывания в Риме. Первая была связана с подозрениями в убийстве натурщицы, а вторая - с позировавшей ему десятилетней девочкой Мариуччей, к которой он необычайно привязался и проявлял о ней исключительную заботу. (Уезжая из Италии, О.Кипренский устроил её в школу при католическом монастыре, где она и жила.)

Хотя ничего из нелепых слухов никогда и нигде не подтверждалось, шлейф подозрений последовал за Кипренским из Италии и создал вокруг художника стену молчания и враждебности. Его обвинили еще и в лености, так как многие работы не прибыли нз Рима.

Кипренский очень болезненно переживал отчуждение общества, отсутствие официального признания. Он не имел своего угла, никакой оплачиваемой должности, зависел от заказов, которые без академии получить было трудно.

Ему помог сын крепостной актрисы П. Жемчуговой - Д.Н.Шереметев, пригласивший художника в свой дом. Невзгоды не сломили трудолюбивого мастера, он много и упорно работает. Каждый новый портрет - это глубоко психологический рассказ о современнике.

Кипренский всегда был близок с лучшими деятелями литературы и театра. 0 нем самом писали Жуковский, Батюшков, Дельвиг, Вяземский, Гнедич, Пушкин и многие другие, а он запечатлел их образы.
Среди них известная танцовщица Е. А. Телешева, трагическая актриса Н.С.Семенова. Прекрасен поздний портрет мецената А.Р.Томилова, но, безусловно, лучшим является портрет великого русского поэта Пушкина.

Он был написан в 1827 году в доме Шереметевых на Фонтанке по заказу друга поэта - А. А. Дельвига. Портрет послужил исходным материалом для многих художников и скульпторов последующих поколений, известен во всем мире. После смерти Дельвига в 1831 году Пушкин, несмотря на материальные затруднения, покупает этот портрет и помещает в своем кабинете.

Сейчас знаменитый портрет находится в Третьяковской галерее. Здесь же - другой портрет, заслуживающий особого упоминания, также связанный с Пушкиным. Он создан примерно через год, в нелегкое для Кипренского время. Зная переживания художника этой поры, удивляешься, как легко, изысканно он владеет карандашом, с какой теплотой и человечностью и как бережно передает облик прелестной Анны Олениной - предмета поэтических дум Пушкина.

Более 150 лет люди любуются этой, казалось бы, не очень красивой девушкой, так как в ней не «строгая красота статуй», а очарование юности, «обаяние мечты» (Е. А. Баратынский).

Это была последняя работа на родине, где Кипренский, по его словам, «был покрыт некою тенью» - своими врагами, которые завидовали его успехам. «Трудно приобрести талант, а потерять легко»,- жалуется он.

Летом 1828 года обиженный художник уезжает в Италию. Это было бесполезное бегство от самого себя. Здесь его преследуют неудачи. Его прежний успех и здесь был позабыт, к тому же в Риме уже несколько лет блистал К.П.Брюллов, оттеснивший соперников.

Все еще веря в свое призвание исторического живописца, Кипренский то создает мрачные пейзажи с клубящимся Везувием, то жанровые сценки. Творческие метания изнуряют художника, манера его меняется. Все очень профессионально, но менее одухотворенно, написано не взволнованным творцом, а умелым, но усталым мастером.

Несмотря на некоторый спад вдохновения, изменение живописной техники, Кипренский работал очень много и оставался прекрасным рисовальщиком до конца дней.
Он объездил пол-Италии, много работал, исполнил хорошие портреты, в том числе Б.Торвальдсена и Ф.А.Голицына (оба 1833), но и в них не приблизился к прежним достижениям. Соревнуясь с Брюлловым, он попытался написать большой парадный портрет - и не справился с ним: этот эффектный жанр не соответствовал его возможностям, а силы художника уже иссякали.
Но ведь и у каждого ученого, писателя, творца есть годы взлета, расцвета, очень многое значат моральная атмосфера, друзья.

Кипренский получал все меньше заказов и начал испытывать нужду. Наконец, в начале 1836 г. он сумел заработать такую сумму, которая позволила ему расплатиться с кредиторами и осуществить давно принятое решение - жениться на Мариучче (Анне-Марии Фалькуччи), которую он разыскал.

Для этого ему пришлось в июне 1836 г. принять католичество, и в июле он обвенчался без огласки. Не известно, обрел ли он желанный покой. Некоторые современники вспоминали, что он ссорился с молодой женой и жестоко пил, другие об этом умалчивают.

Веря в живительную силу родины, в свои возможности, Кипренский собирался вернуться, писал президенту академии: «…С восторгом возвращусь в любезное отечество».

Уже было подготовлено русской колонией прощальное послание, заказан на память серебряный стакан. Но жизнь его подошла к концу: он простудился, заболел воспалением легких и скончался через четыре месяца после свадьбы. Спустя еще несколько месяцев на свет появилась его дочь, Клотильда Кипренская, но след ее безнадежно затерялся.

Орест Адамович умирает в Риме 5 октября 1836 года в возрасте 54 лет.
20 художников собрали 400 рублей и поставили мраморную плиту в память умершего.

«Знаменитый Кипренский скончался. Стыд и срам, что забросили этого художника. Он первый вынес имя русское в известность в Европе, а его всю жизнь считали за сумасшедшего, старались искать в его поступках только одну безнравственность, прибавляя к ней кому что хотелось», - писал молодой Александр Иванов своему отцу.

Печать в России не поместила даже некролога, хотя многие были искренне опечалены

This entry was posted on Thursday, October 30th, 2008 at 22:38 and is filed under . You can follow any responses to this entry through the feed. Both comments and pings are currently closed.